Аналитика  Образование  Диссертации

В августе 2008 г. Россия стала участником конфликта в Южной Осетии. Обращение к экспертизе данного конфликта продиктовано наличием в нем целого ряда черт, заслуживающих серьезного внимания. Это первый конфликт, в котором РФ вела полномасштабные военные действия против вооруженных сил бывшей республики СССР и бывшего члена Содружества независимых государств. В нем имелся элемент противостояния РФ и НАТО/США, со стороны которых оказывалась поддержка вооруженным силам Грузии. Вооруженные силы РФ впервые вступили в прямое противоборство с армией Грузии – противником, оснащенным современным вооружением с высокими технологиями. РФ столкнулась с нежеланием партнеров по Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ), Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) и Содружества независимых государств (СНГ) поддержать ее действия. Уроки конфликта стали серьезным стимулом для анализа сильных и слабых сторон российских вооруженных сил, планирования и управления военными действиями, военных PR, а также для переоснащения армии современным вооружением.

Важное значение имеет представление экспертов о конфликте – его причинах, движущих силах, специфических особенностях и т.п. Картина международного конфликта, складывающаяся у экспертов, является упрощенной концептуальной моделью, во многом субъективной. Эксперты выстраивают концептуальную модель конфликта, которая служит фильтром при восприятии новых данных. На ее основе эксперты делают окончательный вывод и формулируют рекомендации для высшего политического руководства. Таким образом, концептуальная модель во многом определяет содержание и тональность этих рекомендаций – даже при самом беспристрастном анализе.

Большинство специалистов, изучающих концептуальные модели международных конфликтов, сходятся в понимании модели как системного образования, в котором отдельные элементы находятся во взаимосвязи и взаимовлиянии. В моделях присутствует набор взаимосвязанных знаний, как общего характера, так и специальных, представлений, убеждений, установок.

При рассмотрении результатов конфликта для его участников эксперты выделяют такие параметры, как проигрыш и выигрыш, указывая и смешанный вариант — частичный выигрыш, частичный проигрыш. Они оценивают произошедшие в результате конфликта у участников изменения — внутриполитические, экономические, отношения в мире к этим странам, международной репутации (при этом отдельно оценивается военная репутация — Е. Е.). Эксперты обращают внимание на такой важный внутриполитический результат, также имеющий важный репутационный аспект, как изменение отношения населения к своему президенту в странах— участницах конфликта как к лицу, принимающему решение и управляющему поведением своей страны в конфликте.

Большинство экспертов воспринимает Грузию «проигравшей стороной». Они убеждены, что в результате вооруженного конфликта политическое положение Грузии ухудшилось. Она начала военные действия и проиграла войну. Несмотря на солидную помощь со стороны других стран, она не справилась с заявленной задачей. Дальнейшее обострение внутриполитической ситуации в Грузии после конфликта обусловлено, в том числе проигранной войной.

Однако некоторые эксперты отмечают, что результат конфликта для Грузии не столь однозначен. С одной стороны, Грузия, вероятно, окончательно утратила возможность вернуть Южную Осетию, с другой стороны, она умело использовала этот конфликт для получения политической, военной и экономической помощи, а также для временного объединения населения вокруг президента. В этом контексте результат воспринимается экспертами как «частичный проигрыш, частичный выигрыш».

Такой же точки зрения придерживается и В.А. Гусейнов в анализе итогов конфликта. «Полностью проиграв пятидневную войну и не сумев окончательно «зачистить» территорию Южной Осетии от осетин, грузинский лидер даже после столь жестокого поражения постарался повернуть дело так, что многие его цели в рамках конфликтов с Южной Осетией и Абхазией можно считать достигнутыми». В числе «выигрышей» для М. Саакашвили он видит конец «монопольному миротворчеству России», резкое ухудшение имиджа России в мире, формирование «консолидированного антироссийского фронта». «Как ни странно, но, даже несмотря на значительные потери военной техники и разрушение ряда объектов военной инфраструктуры Грузии, выиграл он и материально. США и страны НАТО безвозмездно, с лихвой и очень быстро возместят ему потери в военной технике, восстановят военную инфраструктуру…»1.

Экономическое положение Грузии, по оценкам абсолютного большинства экспертов, однозначно ухудшилось вследствие вооруженного конфликта.

Результат для Южной Осетии большинство экспертов оценивает как выигрыш — признание независимости и получение значительной экономической помощи со стороны России. Четверть экспертов указывает на «частичный выигрыш, частичный проигрыш», поскольку Южная Осетия пострадала, много граждан убиты и ранены, разрушен жилой фонд г. Цхинвала и окрестны х сел. По мнению большинства экспертов, политическое положение Южной Осетии улучшилось, она получила признание своей независимости, у страны в целом возникла героическая идентичность «не покорившейся агрессору». Другая часть экспертов воспринимает политическое положение Южной Осетии как оставшееся прежним.

Ухудшение экономического положения Южной Осетии отмечает почти половина экспертов. Однако некоторые эксперты считают, что экономическое положение Южной Осетии улучшилось за счет помощи России.

Результат конфликта для России половина экспертов воспринимает как «частичный выигрыш, частичный проигрыш», подчеркивая, что Россия понесла человеческие и материальные потери, испытала напряжение отношений со многими странами, ухудшила свой международный имидж. При этом Россия укрепила свое положение на Кавказе, продемонстрировала силу и вернула к реальности М. Саакашвили, получила возможность размещения своих военных баз в Абхазии и Южной Осетии, отстояла свои национальные интересы.

С.А. Мельков также считает, что итоги конфликта имеют несколько аспектов. Он отмечает хорошую подготовку вооруженных сил России к ведению боевых действий в горах, их быстроту и эффективность. Вместе с тем он признает, что этот конфликт показал острую необходимость реформирования российской армии и прежде всего оснащения ее современными видами вооружений и техники2.

В.А. Гусейнов подчеркивает, что нельзя однозначно оценить итоги конфликта для России как выигрыш. С одной стороны, она не потеряла лицо, проявив решительность в своих действиях. Она отстояла свои национальные интересы в регионе. «…Дело не только в государственной морали и взятых Россией на себя миротворческих обязательствах. В случае реализации задуманных грузинским руководством планов к южным границам России вплотную выходила бы военная машина недружественной, даже враждебной Грузии, а затем и НАТО. И очень скоро можно было бы ожидать дестабилизации ситуации в северокавказских республиках России, активизации действий здесь террористических банд, ваххабитских джамаатов, сепаратистских движений. Резко возросла бы угроза дальнейшего расчленения России, которую и теперь ещё рано сбрасывать со счетов. Так что предпринятая Россией операция по принуждению к миру Грузии была вызвана и серьезной обеспокоенностью России за собственную безопасность, за безопасность своих народов и за целостность страны». Россия оказалась без союзников, М. Саакашвили остается президентом и даже упрочил свое положение, несмотря на военный проигрыш, военная операция показала и серьезные проблемы Российских вооруженных сил3. Лишь менее половины экспертов воспринимают результат для России как однозначный выигрыш.

Политическое положение России изменилось неоднозначно: менее половины экспертов считают, что оно улучшилось, четверть экспертов не увидели изменений в политическом положении страны, в то время как, по мнению другой четверти, в политической сфере положение ухудшилось. На экономическое положение России вооруженный конфликт практически не повлиял, по мнению большинства экспертов.

В концептуальной модели конфликта у экспертов отражено изменение отношения в мире к странам — участницам конфликта в Южной Осетии. Большинство экспертов считает, что отношение к Грузии в мире ухудшилось, однако треть экспертов уверена, что оно улучшилось. Интересно, что оказываемая многими странами поддержка и позитивное отношение к Грузии в этот период свидетельствовали об обратном.

В этом обнаруживается важная особенность концептуальной модели данного конфликта у российских экспертов. У многих из них наблюдалась попытка отрицания демонстрируемой многими государствами активной моральной поддержки Грузии после конфликта. Здесь одновременно проявились механизмы отрицания и рационализации, сохраняющие целостность и согласованность внутренней картины конфликта у экспертов от дискомфорта при столкновении с неприятной реальностью. Механизмы отрицания и рационализации влияют на восприятие и обработку информации, служат для адаптации, позволяя логически объяснить и обосновать все, что противоречит их предварительным установкам, гипотезам, убеждениям, ожиданиям, ценностям4. То, что не поддается этому обоснованию, просто не признается как существующий факт.

Моральная поддержка М. Саакашвили многими государствами в определенной степени травмировала национальную самооценку экспертов, вызвала разочарование и обиду. Рассогласование между ожидаемой реакцией со стороны других стран (осуждение действий М. Саакашвили) и реальностью (моральная поддержка) отрицается и обосновывается экспертами практически одновременно.

Эксперты пытались рационализировать в своих комментариях эту «неправильную ситуацию», объяснить неприемлемое для них поведение других стран. С помощью логических аргументов они попытались показать, что на самом деле оказываемая моральная поддержка — это только видимость. Тем самым они старались минимизировать неудачу в международной коммуникации, которую потерпела Россия, не сумев получить одобрение своим действиям в этом конфликте. Эксперты избегали в своем анализе реальных причин моральной поддержки Грузии.

Одним из способов рационализации является коррекция гипотезы с помощью союза «но». В этом случае информация, опровергающая предварительную установку, что действия Грузии должны быть всеми осуждены, теряет свое значение5. Эксперты прибегли именно к такой формуле: «хотя многие страны и оказывают поддержку по политическим мотивам, но на самом деле осуждают действия грузинского президента». Они пытались объяснить, что это «только политика, но на самом деле все понимают, что М. Саакашвили был не прав», «никто по-настоящему не поддерживает Грузию, но для вида говорят о своей поддержке», «если кто-то и изображает поддержку, но это только в пику России».

Отрицая и рационализируя реальную моральную поддержку М. Саакашвили, эксперты продемонстрировали отказ принять разочаровывающую их реальность.

Больше половины экспертов считают, что международная репутация Грузии ухудшилась, хотя и не сразу. Они указывают на умело проведенную М. Саакашвили PR-кампанию во время конфликта и в последующий период. Однако эксперты подчеркивают, что, по их мнению, многие страны пересмотрели роль Грузии в конфликте и, независимо от их оценки действий России, понимают агрессивный характер принятого М. Саакашвили решения о начале военных действий против Южной Осетии. Другая часть экспертов указывает, что репутация Грузии точно не улучшилась, возможно, осталась прежней.

Эксперты отдельно оценили военную репутацию Грузии после конфликта и в подавляющем большинстве считают, что она ухудшилась. Они указывают, что грузинские вооруженные силы понесли большие потери. Весь состав кораблей грузинских ВМС в порту г. Поти, все самолеты и вертолеты ВВС (военно-воздушные силы) Грузии, в том числе 12 штурмовиков Су-25 различных модификаций, были уничтожены.

Большая часть техники и вооружений сухопутных войск Грузии стала трофеями России. Эксперты подчеркивают, что в 2008 г. грузинские вооруженные силы не продемонстрировали высокого профессионализма. Эту оценку разделит позднее и В.А. Целуйко. Он пишет: «Грузинская военная система продемонстрировала крайнюю слабость организации, низкий уровень командных кадров и полную неподготовленность к крупному конфликту. Блеск ежегодных парадов оказался мишурой, наглядно показав, что, несмотря на все предпринимавшиеся Саакашвили усилия, его армия так и не стала полноценной современной боеспособной военной силой, способной противостоять армии великой державы, в конфронтацию с которой Саакашвили опрометчиво вверг Грузию»6.

Однако В.А. Гусейнов, как и небольшая часть опрошенных в ходе исследования экспертов, считает, что «война также показала, что грузинская армия, подготовленная американцами, не столь уж слаба. Она хорошо организована, обучена, вооружена и экипирована. Значительная часть личного состава прошла «обкатку» в Ираке (грузинский контингент в Ираке численностью в 2000 человек, периодически заменяемый по принципу ротации, — третий по величине после США и Великобритании)»7.

Изменение отношения к России в мире в результате конфликта воспринимается экспертами неоднозначно. По мнению почти половины экспертов, это отношение ухудшилось. Об этом эксперты говорили очень эмоционально и обвиняли в этом в равной степени М. Саакашвили, США и Южную Осетию. А.Г. Арбатов объясняет это негативное отношение тем, что России не удалось, «во-первых, убедить окружающий мир, причем не только западный, в благородном характере своих мотивов при проведении этой военной акции. (История 16 лет бесплодных переговоров по Южной Осетии при посредничестве Москвы, массовая российская паспортизация населения анклава, восстановление экономических отношений с непризнанными республиками после Косово, призывы многих политиков, экспертов и телеведущих к признанию анклавов до 7 августа, а после «пятидневной войны» — быстрое признание их независимости и вслед за тем договоры, предусматривающие размещение военных баз.) Во-вторых, не получилось полностью застолбить российское видение хода конфликта (разночтения со временем нападения грузинской армии на Цхинвал, время ввода российских войск, число жертв во время артобстрела, операции в «зонах безопасности», авиаудары по инфраструктуре и пр.)»8.

Треть экспертов не увидела изменения отношения к стране, небольшая часть считает, что отношение к России улучшилось.

В отношении репутационных последствий для России у экспертов сложился самый противоречивый образ. Больше трети экспертов считают, что репутация ухудшилась. Они объясняют это отсутствием стратегии коммуникации с другими странами и грамотной PR-стратегии, растерянностью после столкновения с резкой критикой со стороны многих стран в адрес России. Их рассуждения оказались созвучны идеям В.Г. Барановского, который указывает, что «…в случае применения (или угрозы применения) вооруженных сил для нейтрализации исходящей извне угрозы безопасности России исключительно велико значение политической составляющей такого сценария, в частности, поддержки военной акции как внутри страны, так и со стороны международного сообщества. С этой целью необходима мобилизация самых разнообразных несиловых средств, имеющихся в распоряжении государства, — пропагандистского, информационного, дипломатического, правового и иного характера»9. Треть экспертов считает, что репутация России осталась прежней, меньше трети — что она улучшилась.

Военную репутацию России половина экспертов считает улучшившейся после конфликта. Они указывают, что Россия показала свою способность к успешным военным операциям против современной армии, натренированной и оснащенной НАТО. Отмечают также и решительность этой операции, действия без оглядки на мнение других стран.

Большая часть экспертов утверждает, что она осталась прежней. Несколько экспертов отмечают, что она ухудшилась. Последние объясняют это задержкой начала активных боевых действий, несвоевременным осознанием ситуации, отсутствием единого командования, некачественным прогнозом действий М. Саакашвили со стороны разведки Вооруженных сил РФ. На неудовлетворительную деятельность разведки ссылаются и ученые-кавказоведы, и военные эксперты в ряде публикаций10. Между тем о том, что вооруженный конфликт весьма возможен, предупреждали многие. В частности, А.А. Язькова еще в 2006 г. пишет: «Становится все более очевидным, что отношения между Грузией и Россией заходят, если уже не зашли, в тупик. Следующим шагом мог бы быть только вооруженный конфликт, от которого, хотелось бы верить, обе стороны все же воздержатся»11. То, что Грузия активно готовится к вторжению в Южную Осетию, высшее политическое руководство РФ знало заранее, по мнению А.В. Лаврова. Была неизвестна лишь дата12.

Замедленность реакции России на начавшиеся со стороны Грузии боевые действия отмечают также В.А. Гусейнов и С.В. Демиденко: «Россия некоторое время медлила с ответными действиями. По всей видимости, это было связано с тем, что оба наши руководителя отсутствовали на рабочих местах: Путин был на открытии игр в Пекине, Медведев находился в отпуске. Нельзя сбрасывать со счетов и того, что Москва до последнего верила в мирный исход противостояния, полагая, что Саакашвили не решится пролить кровь «грузинских граждан». 16 часов промедления обернулись трагедией для Южной Осетии»13.

Эксперты в исследовании отмечают пассивность ПВО, потерю трех штурмовиков Су-25 и одного дальнего бомбардировщика Ту-22М3. Некоторые эксперты ссылались на неофициальные данные, согласно которым потери российских ВВС РФ оказались более значительными и составили семь самолетов, среди которых четыре штурмовика Су-25, фронтовой бомбардировщик Су-24, дальний бомбардировщик Ту-22М3 и самолет-разведчик Су-24МР. А.В. Лавров пишет, что «потеря же не менее половины российских самолетов от «дружественного огня» стала неприятным сюрпризом. Это продемонстрировало серьезнейшие проблемы Российских вооруженных сил с координацией и управлением войсками в зоне боевых действий»14. В.А. Целуйко и А.Д. Цыганок также говорят о значительных потерях российских самолетов от «дружественного огня»15.

Эксперты-респонденты особо отмечают устарелое вооружение в российской армии, в частности танки Т-62 и Т-72, отсутствие беспилотных летательных аппаратов, разведывательных самолетов для поддержки наземной операции, тепловизоров, невозможность вести бои в темноте, практически отсутствие средств космической разведки, плохую связь.

В.А. Гусейнов считает, что «выявились существенные недостатки в вооружении и оснащении Российской армии: старая и даже не модернизированная бронетехника времен Афгана и первой чеченской войны, никудышная индивидуальная защита военнослужащих, не выдерживающие никакой критики, по современным критериям, системы боевого обеспечения — связи, разведки, управления. Нет в достаточном количестве беспилотных самолётов-разведчиков, боевых информационно-разведывательных систем, современных средств радиоэлектронной борьбы и еще многого другого, что давно уже находится на вооружении современных армий. То есть война показала существенное технологическое отставание»16.

Отношение к Южной Осетии в результате вооруженного конфликта в мире не изменилось, и это отметило большинство экспертов. Четверть экспертов считает, что отношение к ней все же улучшилось.

Большинство экспертов воспринимает репутацию Южной Осетии как не изменившуюся в результате конфликта, при этом военную репутацию достаточно многие эксперты считают улучшившейся.

В концептуальной модели экспертов отражено изменение отношения населения стран-участниц к своим президентам вследствие вооруженного конфликта. Так, большинство экспертов убеждено, что отношение грузинского народа к М. Саакашвили ухудшилось, малая часть считает его прежним. Отношение российского населения к президенту Д.А. Медведеву, по мнению подавляющего большинства экспертов, в результате конфликта в Южной Осетии улучшилось. С.А. Мельков также разделяет эту оценку, считая что «российское общество стало еще более консолидированным вокруг власти, что зафиксировано всеми отечественными социологическими центрами. Авторитет Президента России Д.А. Медведева среди россиян значительно вырос». Он также отмечает поддержку операции со стороны российской политической элиты, значительное улучшение отношения россиян к вооруженным силам РФ17.

Небольшая часть экспертов находит отношение не изменившимся, а некоторые считают его ухудшившимся.

Половина экспертов считает, что население Южной Осетии улучшило свое отношение к президенту Э. Кокойты, а остальные считают, что оно осталось прежним, не слишком хорошим, аргументируя это наличием активных слухов, что Э. Кокойты покинул Цхинвал, сменив его на более безопасную Джаву.

Концептуальная модель конфликта в Южной Осетии у российских экспертов является важным фактором, определяющим содержательные и эмоционально-оценочные аспекты их внешнеполитических рекомендаций, в том числе, касающихся внешнеполитической пропаганды и позиционирования России в мире. Особенно важным является грамотное позиционирование и информационное обеспечение во время международных конфликтов. Концептуальная модель показывает, что экспертам непросто давать рекомендации в ситуации военных действий в отношении бывших республик СССР, в особенности тех, с которыми у них был личный положительный опыт.

Концептуальная модель влияет на внешнеполитическую экспертизу. Особенно сильно это проявляется в ситуации международных конфликтов, когда эксперты переживают эмоции, влияющие на содержание и тональность их экспертных оценок. Когнитивный диссонанс, отрицание, рационализация способны осложнить такие важные составляющие экспертизы, как идентификация противника или диагностика мотивов и поведения других стран. Картина международного конфликта у экспертов отражается в их рекомендациях в процессе принятия внешнеполитических решений. Если она несет в себе искажения реальности или сильные эмоции, на ее основе могут быть даны рекомендации, которые приведут к неадекватному решению.